Шварц так описал виденных им мужчин: первый из них, тот, что толкнул женщину, имел возраст около 30 лет и рост до 165 см, сухощавого телосложения, темноволосый, с чёрной кепкой на голове, был одет в тёмные пиджак и брюки; второй казался постарше – около 35 лет, имел рост около 1,77 – 1,8 м, маленькие чёрные усы, был одет в тёмные пальто и брюки, на голове – потасканная шляпа.

Смерть Элизабет Страйд последовала в результате единственного ранения горла. Других травм женщина не имела. Доктор Блэквелл такими словами охарактеризовал убийцу: «Кто-то, кто приучен к использованию тяжёлого ножа».

Личность второй погибшей в ночь на 30 сентября 1888 г. полиция установила также без особых проблем. В её кармане были найдены закладные квитанции из ломбарда на имя Кэтерин Эддоус, проживавшей в доме N 55 по Флауэр-стрит. По указанному адресу погибшую знали очень хорошо и без труда опознали. Кстати, соседи же опознали и окровавленный фартук, который убийца бросил под надписью на стене дома по Гоулстон-стрит. Фартук этот принадлежал Кэтерин Эддоус, и убийца, по-видимому, им воспользовался, чтобы не запачкать кровью собственную одежду. Примечательная предусмотрительность!

Посмертные фотографии Кэтерин Эддоус.

Кэтерин любила выпить, нрав имела весёлый и покладистый. Уже 7 лет она сожительствовала с Джоном Келли. Погибшая родилась в 1842 г., в возрасте 16 лет убежала из дома вместе со своим будущим супругом – Томасом Конвеем. От их брака родились трое детей. В 1880 г. Эддоус и Келли развелись; причиной тому послужило безудержное пьянство Кэтерин.

Собственно проституткой, т. е. женщиной, вступающей в половую связь за деньги, Кэтти Эддоус не была. Но любые нравственные барьеры она легко преодолевала после пары стаканчиков вина, так что не будет большим преувеличением назвать её женщиной, не стеснённой предрассудками и этическими ограничениями.

Вечером 29 сентября она заявила сожителю, что отправляется за деньгами к одной из своих дочерей. Джон Келли напомнил ей об убийце проституток, на что Эддоус засмеялась и пообещала не попасть ему в руки. До дочки Кэтерин в тот вечер так и не добралась, но, блуждая по улочкам Уайтчепела, женщина умудрилась напиться, что называется, «в хлам». За оскорбление общественной нравственности её задержал полицейский патруль и доставил в участок на улице Бишопсгейт. Если б Кэтти сморил сон, она бы благополучно дождалась там утра и продолжила свой путь к дочери, но судьба распорядилась иначе: Эддоус принялась полемизировать с дежурным констеблем Хаттом, которому быстро надоело слушать пьяную болтовню Эддоус, и потому он около 0.30 ночи выпустил женщину на улицу.

Непосредственной причиной смерти Кэтерин Эддоус послужил разрез горла, выполненный совершенно в такой же манере, как и в случаях убийств Полли Николс и Энн Чэпмен, т. е. слева направо. Очевидно, что все последующие манипуляции преступник проделывал уже с трупом. Доктор Браун, осмотрев тело Кэтти Эддоус, заявил, что живот был разрезан от грудной кости до подвздошины. Убийца сделал несколько глубоких разрезов в разных направлениях, общая длина которых превышала 80 см. Через взрезанную брюшину преступник удалил левую почку, вырезал почечную артерию почти на всём ее протяжении, а также матку (разрез был произведён на 1,5 см выше шейки матки). Влагалище и яичники повреждены не были. Особое внимание обратили на себя повреждения лица – этого преступник раньше не делал. Следствием нескольких хаотически нанесённых преступником ударов ножом явились следующие повреждения лица: глубокий разрез носа (от левой границы носовой кости до угла правой стороны челюсти), рассечения нижних век обоих глаз, отсечение правого уха (оно отвалилось при транспортировке в морг), а также ряд мелких порезов лица и головы.

После двойного убийства в ночь на 30 сентября 1888 г. закипел весь Лондон. Преступления «убийцы из Уайтчепела» перестали быть сенсацией одного только Ист-энда, теперь это были новости общегосударственного масштаба. Широкую известность получили слова королевы, заявившей премьер-министру о своём недовольстве работой лондонской полиции. Преступления в Уайтчепеле обсуждались повсеместно: в Парламенте, Кабинете Министров, в газетных передовицах, в поездах, ресторанах и на прогулках. Англия пребывала в шоке.

В конце сентября творившийся в Уайтчепеле ужас перешёл из категории местных новостей в сенсацию общегосударственного масштаба. Газеты не только публиковали заметки об убийствах таинственного изувера, но размещали на своих страницах целые рассказы в картинках, эдакие комиксы на документальной основе. Рисунки привлекали внимание даже малограмотной части населения и способствовали росту продаж. На этой иллюстрации показаны некоторые из публикаций такого рода, вообще же в те недели и месяцы счёт им шёл на многие десятки.

Поспешное уничтожение надписи на стене дома по Гоулстон-стрит вызвало массу нареканий в адрес начальника полиции. Широкое распространение получила точка зрения, озвученная детективом Уолтером Дью, который следующим образом охарактеризовал происхождение надписи: «… (это) неконтролируемый жест еврея, переживающего эйфорию от кровавого триумфа». Обвинения начальника полиции метрополии в некомпетентности в конечном итоге спровоцировали его скорый уход на пенсию.

Уже в октябре в полицию обратился ещё один человек, оказавшийся весьма важным свидетелем. Джозеф Лавенд вышел из клуба «Империал» в 01:35 в ночь на 30 сентября и направился домой через Майнтр-сквеар. На площади он увидел живо разговаривавшую пару – мужчину и женщину. Лица женщины свидетель не разглядел, но уверенно опознал одежду Кэтерин Эддоус. Полиция пришла к выводу, что Лавенд видел женщину не более чем за 10 минут до её убийства. Поэтому его описание собеседника Эддоус было расценено как очень важное.

Джозеф Лавенд заявил, что собеседник Кэтти Эддоус был среднего роста, молод (возраст свидетель определить затруднился), имел небольшие аккуратные усики, одет был в тёмные пиджак и брюки, на голове носил кепи.

В течение первой недели октября лондонская полиция продемонстрировала необыкновенную активность в расследовании убийств.

Уже после обеда 30 сентября 1888 г. полиция начала распространять по всему Лондону листовки следующего содержания:

«Полиция информирует население.

Утром в пятницу 31 августа, в субботу 8 сентября и в воскресенье 30 сентября 1888 г. были убиты женщины в районе Уайтчепел неким лицом, предположительно проживающим либо в этом районе, либо в непосредственной близости к нему. Если Вам известно о любом лице, которое может вызвать подозрение, предлагаем немедленно обратиться в ближайший полицейский участок либо в Центральное управление полиции.

30 сентября 1888 г.»

Оперативное появление такой листовки следует по праву поставить в заслугу руководству лондонской полиции. Вообще, подобное широкое официальное информирование общественности можно считать исключительным для того времени. Такой приём нередко бывает весьма эффективен, во всяком случае, мировой опыт даёт примеры замечательной результативности подобного взаимодействия властей и населения, в том числе и при розысках серийных преступников. Практика сыска обогатилась этим замечательным приёмом именно со времён поисков «убийцы из Уайтчепела». Примечательно, что полиция не стала высокомерно пренебрегать помощью непрофессионалов, а напротив, сама обратилась за помощью к людям. Замечательный пример отказа от пресловутой «корпоративной солидарностью» в интересах делах.

Упомянутая листовка распространялась в Лондоне на протяжении всего октября 1888 г.; всего было роздано более 80 тыс. экземпляров этого обращения.

Полицейские новации отнюдь не исчерпывались публикацией листовки. Ещё одним приёмом, достойным упоминания, явилось применение «манка» – ложной жертвы, призванной спровоцировать нападение преступника. Опять-таки, впервые в истории мирового сыска, Скотланд-Ярд выпустил на улицу «подставную жертву». Это был полицейский-мужчина (притом боксёр), наряженный в женское платье и соответствующим образом гримированный. Первый блин оказался комом, в Уайтчепеле быстро поняли, что на улицах появился мужчина, ряженый женщиной, и это вызвало массу насмешек над полицией. На подобный приём смотрели как на курьёз, как на признание полицией собственного бессилия, но прошедшие десятилетия доказали несправедливость суждений жителей Уайтчепела. Использование «подставных жертв» сделалось общеупотребительной практикой в работе полицейских и специальных служб всего мира, и хотя практика подобных операций претерпела с 1888 г. значительные усовершенствования, всё-таки своим появлением она обязана именно следствию по «делу убийцы из Уайтчепела».

Была и ещё одна любопытная новация. В состав полицейских патрулей впервые в истории Англии (да и мира, пожалуй) были включены кинологи с собаками. Предполагалось,